Лидия Самуиловна Беляева пришла в этот день домой уставшей. Впрочем, нет, физической усталости она особо не ощущала, а вот какая-то тревога, душевное беспокойство все терзали и терзали, лишали сил.
После ужина уютно устроилась на своем кресле с газетой в руках — она любила почитать вечерком свежую прессу. Но — нет, сегодня и газета не читалась. Вспомнилась украинская семья, приехавшая из-под Луганска: муж, жена, двое детей. Они обратились в Красный Крест за помощью. Пока родители выбирали вещи, младшая девчушка все щебетала и щебетала, перемешивая русские слова с украинскими: как бабахают снаряды, как горят дома, как бывает страшно. Сердце сжималось: военное детство!
Прикрыла веки. И перед глазами встали картины детства — своего, послевоенного. Вся жизнь, слайд за слайдом, щелкала, как в диафильме. Родилась в 1942 году. Их деревня Еськовка Дрибинского района Могилевской области два года находилась в немецкой оккупации. Слава Богу, семья выжила, дождались с фронта отца — вернулся хоть и весь израненный, но живой. С мужчиной в доме жилось полегче, хотя все равно было и бедно, и голодно. Особенно в первые послевоенные годы. Лида сейчас помнит их довольно смутно, но постоянное чувство голода запомнилось хорошо. И все-таки, несмотря ни на что, было весело и счастливо: даст мама ломоть свежеиспеченного хлеба, посыпанный крупной солью, и ты бежишь на улицу — радостная, довольная.
Закончила Еськовскую семилетку, в средней училась в Дрибине, за десять километров. И каждый день: два часа — туда, два часа — обратно. А еще уроки нужно сделать, по дому помочь. Начали ходить после семилетки в среднюю школу одиннадцать человек, а закончили только три, в том числе и она.
Куда пойти учиться дальше, вопрос не стоял: только медицина! Хотелось проявлять гуманность, помогать людям — насмотрелась, как бедовали без медработника жители на селе. Поступила в Могилевское медучилище.
Счастливые и голодные студенческие годы! Жили вшестером на квартире у хозяйки-еврейки, вдовы с двумя детьми. Все финансы — стипендия 18 рублей, из нее 7,50 платили за квартиру. Из дома могла взять разве что картошки да иногда — кусок сала. Но и этому была рада. С едой с подружками выкручивались так. В столовой пединститута (недалеко от медучилища) был бесплатный хлеб — на столах всегда стояли тарелочки с нарезанными кусочками. Стакан киселя стоил 3 копейки. Возьмешь пару стаканчиков, навернешь с хлебом — сыт и доволен. А на ужин можно было прикупить граммов сто-двести дешевенькой, копеечной соленой камсы.
В 1962 году, в феврале, закончила училище. Семь человек из выпуска направили в Климовичский район, в том числе и ее. Прежде об этом районе Лида знала только, что там очень плохие дороги.
В райбольнице молодого специалиста определили в Холдеевку — здесь как раз открывался фельдшерско-акушерский пункт. Что за деревня? Где находится? Пошла на автостанцию — разузнать хоть что-нибудь. «А вот и невеста нашему Мишке Беляеву!» — с улыбкой сказала пожилая женщина, сидевшая в автостанции на каких-то клунках (к ней, объяснив причину, обратилась девушка).
На автобусе доехала до Родни. Оттуда уже врач Роднянской участковой больницы, к которой был приписан Холдеевский ФАП, повезла молоденького фельдшера в Холдеевку — на санях, укутав в овчинный тулуп. У ФАПа собралось полдеревни: интересно же, какой такой фельдшер к ним приедет? Отродясь у них не было своего медработника. Жить определили на квартиру к старичкам-хозяевам. А уже вечером за Лидой зашли местные девчата: «Нечего сидеть! Пошли на танцы — знакомиться будем!»
В небольшом сельском клубе горела керосиновая лампа, играла гармонь, вовсю шли танцы. Взяло любопытство: «Где же тот Беляев, которого ей пророчили?» И вскоре он подошел сам — ладный такой, симпатичный. Пригласил на танец. Так и познакомились.
Мишка был старше ее на пять лет. Парень видный, веселый. Гармонист. Немало девчат мечтали его закадрить, а он каж-дый день топтал тропинку к ее ФАПу. Работал телефонистом в Родне. Из окна кабинета она видела, как Мишка бежит после смены домой, а затем, переодевшись и наспех перекусив, через каких-то полчаса уже спешит к медучреждению. Потом носит дрова, топит печь: стояли большие морозы, и топить нужно было дважды в день — с утра и под вечер, чтобы ни пациенты, ни сам фельдшер не мерзли.
Пациентов было много.
Приходили из близлежащих деревень, приезжали из дальних, наведывались даже из соседнего Костюковичского района (слух о хорошей «фершалке» разнесся быстро и далеко). К вечеру валилась с ног от усталости, а ночью могли приехать из какой-либо деревни: «Помогите!» Так вот ей пришлось принимать первые в своей медицинской карьере роды. Приехали метельной ночью из соседнего села, усадил в сани, укрыли тулупом — повезли! Роды принимала при керосиновой лампе (по местному — коптилке). Руки дрожали, сердце колотилось, в висках стучало. Но успокаивала супругов (да и себя заодно): «Все будет хорошо! Все будет хорошо!» Тогда родился мальчик Миша.
А сколько еще было подобных случаев! Принимала на дому двойню; штопала механизатору на ноге рваную рану… А однажды прилетел на ЗИЛ мужчина: двухлетний сын проглотил двадцатикопеечную монету и та застряла где-то в горле — мальчик задыхается! Позвонила в райбольницу. «Везите сюда!» — категорично ответили там. И вот она, сама уже на последних сроках беременности, с огромным животом (вышла все же замуж за Мишу Беляева — напророчила-таки женщина!) в тряской кабине самосвала по ухабистой дороге везет малыша в райцентр, держа его на коленях. Пока ехали, монета благополучно провалилась в желудок мальчика, опасность миновала. А районный хирург удивлялся: «Как ты сама по дороге не родила!? Как ты ТАКАЯ! решилась ехать!?»
Семь приписанных к фельдшерско-акушерскому пункту деревень, сто с лишним детей до года, которых нужно регулярно посещать. А из транспорта — конь (летом ездила на телеге, зимой — на санях).
Ах, какие в Холдеевке были хорошие люди! Приходит, бывало, она утром на работу, а на крылечке стоит трехлитровая банка молока, или баночка сметаны, или баночка меда, или лежат пару десятков яиц… Кто принес? Неизвестно! Просто люди таким образом выражали свою благодарность и уважение фельдшеру, которого полюбили всей душой. И когда медработника хотели перевести в Галичскую участковую больницу, собрали больше сотни подписей, поехали в райцентр — отстояли свою Лидочку.
После родов муж повез
молодую жену с маленькой дочуркой к родственникам в Днепропетровск. Там, при мед-институте, было вечернее отделение, и Миша хотел, чтобы Лида выучилась на врача. Да и у нее стать врачом было заветной мечтой. Чтобы не сидеть на шее мужа, отдала трехмесячную Леночку в ясли, а сама устроилась на работу медсестрой в детский сад. Но в институт так и не поступила: сначала дочка была очень уж мала, требовала по вечерам материнского внимания, а потом по семейным обстоятельствам и вовсе пришлось вернуться назад.
В то время в Климовичах вводилась должность школьного фельдшера. Предложили ей — согласилась. Четыре средние школы в разных концах города, в каждой — больше тысячи учеников. И один медработник. На всех. При этом работу-то нужно было сначала организовать, завести необходимую документацию. Уставала — до чертиков! Но успевала все: плохо работать она просто не могла!
Сколько раз ей приходи-
лось начинать с начала, практически — с нуля! Потребовался медработник в местный сельхозтехникум — и снова попросили Лидию Беляеву: «Выручай!» Не очень-то и хотелось. Хоть и хлопотно было со школами, и бегать приходилось много, но там дело-то уже налажено. А тут — кот в мешке… Но — пошла. И взялась за работу так, как умеет только она, Лидия Беляева.
Она знала по именам чуть ли не всех студентов (больше тысячи человек), переживала за них, как за родных; учащаяся молодежь активно сдавала донор-скую кровь, в том числе, если требовалось, и в экстренных случаях; санитарная дружина техникума занимала первые места и на районных, и на областных соревнованиях. Здравпункт был в числе лучших среди учебных заведений Министерства сельского хозяйства, являлся школой передового опыта по обслуживанию подростков.
В техникуме Лидию Беляеву избирают председателем первичной организации общества Красного Креста — их первичка выходит на первые позиции в районе и области. Ее председателя избирают членом комитета ОКК районной организации, а затем и членом комитета областной организации.
Кубки, дипломы разных степеней (в основном — первой) за победы в различных соревнованиях — их было немало, награды с трудом умещались на полках в кабинете.
Двадцать пять лет — четверть века — отдано этому учебному заведению.
Работа общества Красного Креста шла в зачет общемедицинских показателей, по ней райбольница отчитывалась в область. А данный показатель-то в районе и не клеился. Нужен был надежный человек на должность председателя районной организации ОКК. И главврач района, Утепкалий Ихсанович Абулхаиров, который хорошо знал организаторские способности Лидии Самуиловны, предложил эту должность ей.
«Нет!» — отказалась наотрез. Как было бросить техникум? Здесь все свое, родное; все налажено, отлажено. Нет, ни за что!
Но и главврач был настойчив, уговорил-таки: Лидия Самуиловна дала согласие.
Стол, стул, шкафчик — вот и все имущество, что досталось новому председателю районной организации общества Красного Креста. Кабинет делили с начальником медицинской службы Гражданской обороны района.
Засучила рукава, взялась за дело, пошла в народ. И за первый год работы было выполнено три плана по членским взносам (до этого планы, как правило, недовыполнялись). Выручало то, что в колхозах и совхозах на руководящих должностях находилось немало выпускников техникума, которые помнили и уважали медработника и помогали теперь.
И на новом месте Лидия Беляева не осталась незамеченной — учитывая отличную работу, ее избирают членом республиканского комитета общества Красного Креста.
Освобождалось помещение сберкассы: учреждение переезжало на новое место. Загорелась: нам бы это здание, под Красный Крест! Написали бумагу в соответствующие органы — выделили! И достались ей с четырьмя медсестрами голые стены и здание, требующее немалого ремонта. Снова пошла по организациям: искать средства, спонсоров. Комбинат стройматериалов выделил краску, некоторые другие строительные материалы. Но этого мало, да и исполнители нужны. Пошла в частную организацию. «А я какое отношение имею к Красному Кресту?» — удивился частник. «Пойдемте, я покажу, чем мы занимаемся, и тогда вы скажете окончательное слово», — возразила ему.
Поехали в Тимоново, к бабушке Марине, которая была тяжело больна. Старенькая избушка, одинокая старушка. «Лидочка, это ты?» — узнала хозяйка своего покровителя и рассыпалась в благодарностях. «Я вечный поклонник Красного Креста!» — сказал, под впечатлением визита, руководитель частной организации. И помог — направил необходимых специалистов, выделил материалы. Правда, заканчивала ремонт уже бригада работников коммунальной службы.
Так потихоньку все и наладили. В отремонтированное здание переехали в 1992 году (в юбилейный год ее пятидесятилетия).
Потом в район начали приезжать зарубежные делегации с гуманитарной миссией. К ним, в Красный Крест, представители фонда «Помощь детям Чернобыля» (Германия) принесли 23 коробки с одеждой. Через полгода приехали, проверили — отчиталась полностью, показала людей, которым ушла помощь. Остались довольны. Завязалось тесное сотрудничество. В районной организации Белорусского общества Красного Креста было открыто шесть ставок медицинских сестер — все они финансировались немецкими спонсорами. Сама она даже налегла на немецкий язык, чтобы не быть белой вороной и свободнее общаться с за-граничными друзьями.
Началось оздоровление. Немало климовичских детей побывало в странах Европы, в Германии. Приглашали в Германию и ее — старания в изучении иностранного языка и в этом случае даром не пропали.
Сейчас в районе 55 первичных организаций Белорусского общества Красного Креста, объединяющих около 8 тысяч человек. Широко развито волонтерское движение — как среди детей, так и среди взрослых. Сколько бескорыстных добрых дел на счету волонтеров! Налажено тесное сотрудничество с различными организациями, в том числе и зарубежными.
Да, проделано немало. Но все же — как много еще хотелось бы и нужно сделать!
Галина Цыганкова.
